В Российской академии наук обсудили участие в делах средней школы

Что академики привнесут в школьное образование, как это связано с отставанием сельских школ, поможет ли инициатива РАН развивать регионы, а не концентрировать «мозги» в столицах и крупнейших центрах и помогут ли академики разобраться с низким качеством школьных учебников — читайте в материале Indicator.Ru.

110 школ из 32 регионов нашей страны станут базовыми школами РАН и будут тесно взаимодействовать с академическими институтами: ученые будут вести курсы и руководить проектами, академия получит больше влияния на выпуск учебников и стандарты школьной программы. Эти нововведения обсудили на заседании Президиума Российской академии наук 26 февраля, на котором побывал наш корреспондент.

«В существующей системе среднего образования мы не сможем обеспечить приток молодых ученых в ближайшее время в науку, как того требуют нацпроекты "Наука" и "Образование", — признался президент РАН, академик, доктор физико-математических наук Александр Сергеев. — В Советском союзе была лучшая в мире система образования, которую мы значительно испортили. Если смотреть с точки зрения человеческого капитала, знаний и умений, которые в системе образования наши дети приобретают, то на уровне начальной школы у нас в стране все более-менее нормально, но начиная со средней школы мы начинаем сильно сдавать. Средняя школа дает меньше, а университет дает совсем мало». Именно поэтому решать проблему РАН и Министерство просвещения хотят на уровне среднего образования.

РАН приходит в школы

Доклад об этом решении представил вице-президент РАН, академик, доктор физико-математических наук Алексей Хохлов. Изучив достижения учеников в олимпиадах и конкурсах, эксперты академии выбрали 110 лучших школ в 32 регионах. В них начнется масштабный эксперимент: РАН предложит ученикам курсы и факультативы, будет вести с ними исследовательскую работу, устраивать сетевые лектории, чтобы вдохновить школьников посвятить свою жизнь науке. Кроме того, ученые будут читать научно-популярные лекции для школьников и учителей, проводить конкурсы.

«Пять или шесть регионов пока что не согласны с нашим выбором. Ключевой момент — эти школы перейдут от муниципального к региональному подчинению, и юридическую сторону вопроса Министерство просвещения берет на себя», — рассказала министр просвещения, доктор исторических наук Ольга Васильева. «Это дорогостоящий проект, — подчеркнула министр. — Половина средств идет из федерального бюджета, вторая половина — от государственно-частного партнерства».

Начнется работа с профильных классов, над которыми отделения РАН, региональные научные центры, академические институты и университеты «возьмут шефство». Уже назначены региональные координаторы проекта, академики и члены-корреспонденты РАН, доктора и кандидаты наук, которые будут отвечать за реализацию этих планов на местах.

Сегодня такие школы уже существуют: об опыте лицея «Вторая школа» (где с 1968 по 1971 год учился Алексей Хохлов) рассказал в своей презентации Народный учитель РФ Владимир Овчинников. Ученые помогают организовывать дополнительные занятия во время каникул, проводят уроки, практикумы и экскурсии. В итоге уже к окончанию школы ребенок может стать соавтором научных публикаций, получить хорошие рекомендации в лабораторию. Но до сих пор такой формат обучения был исключением из правил.

Вывод, который сделал в своем докладе Алексей Хохлов, довольно прозрачен: все эти мероприятия должны повысить качество школьного образования и сделать доступнее дополнительные исследовательские курсы и факультативы, преподавателями которых станут ведущие ученые. Исследовательские проекты помогут школьникам перейти от теории к практике, которой в школах зачастую не хватает. Учителя тоже должны выиграть от такого симбиоза — они получат курсы повышения квалификации, консультации, семинары и мастер-классы. «Главная задача таких школ — качественно готовить будущих ученых и деятелей науки», — подчеркнул вице-президент РАН.

Село и люди

По мнению Ольги Васильевой, проект поможет будущим молодым ученым увидеть перспективы научной работы в родном регионе. Это может стать одним из решений извечной проблемы — неравномерной концентрации талантливых людей, из-за которой лучшие специалисты уезжают в крупные центры и страдают от невыносимой конкуренции, а наука на местах увядает и чахнет. И хотя довод министра звучит убедительно на уровне регионов, при смене масштаба закономерность останется той же.

Как рассказал Александр Сергеев, новая программа РАН станет «смычкой между нацпроектами "Наука" и "Образование"». По сути, это будет элитарное обучение тех детей, которые стремятся в науку, и такой высокий уровень невозможно поддерживать во всех школах равномерно — гораздо проще сделать конкурсный набор.

Пока что в проекте значатся только городские школы, и это предсказуемо. Планки для желающих вступить в программу высоки, ведь и учителя, и средние ученики должны быть готовы к таким нагрузкам. С этой стороны вопрос упирается в компетентность педагогов, в мотивацию достойных специалистов посвятить жизнь преподаванию. Мотивация немало зависит от зарплат, а поднять их всем полутора миллионам учителей в России — задача не из легких. Но около половины школ в России — сельские, и уровень обучения в них плачевно низкий. Ребята, которым удалось «вырваться» учиться в город, остаются там, а ведь они часто самые активные и талантливые.

По словам Алексея Хохлова и Ольги Васильевой, на 110 выбранных РАН и утвержденных Министерством просвещения школах дело не закончится: список постепенно будет пополняться. Но попадать в него будут только лучшие, и это может увеличить разрыв между подтягивающимися к стандартам бывшими «середнячками» и вечно отстающими школами, где пять учителей ведут сразу все предметы.

А ведь от образования в конечном итоге зависит развитие региона и экономика — как местная, так и страны в целом. «В проект постановления мы предложили добавить раздел, связанный с поддержкой сельских школ и школ в малых городах. Ни один ребенок не хочет вернуться в село, все уезжают работать на городские профессии. А эти дети как никто приспособлены заниматься сельским хозяйством», — считает Александр Сергеев.

Научная цензура

Обсудили на заседании и другую сторону влияния РАН на школы: контроль над учебниками и участие в подготовке образовательных стандартов. «Сегодня утверждено 742 учебника — и это не считая предназначенных для детей с особенностями здоровья. Это огромная цифра. Но в школы должны попадать только лучшие и самые актуальные», — подчеркнула Васильева.

Периодическое перепечатывание — дорогое удовольствие, но если эту проблему не решать, информация устареет безнадежно. «Самые продвинутые современные учебники соответствуют открытиям 20-летней давности, — посетовала министр. — Нам нужна конструктивная работа экспертов — оценка учебников с позиций современной науки и практики». При этом скорость обновления знаний (и, желательно, учебников) в разных областях отличается, поэтому определить ее тоже помогут академики, члены-корреспонденты РАН и ведущие ученые.

Но при низком качестве в количестве учебников недостатка нет. По мнению Васильевой, корень проблемы — в процессе утверждения: «Издатели сами получают три рецензии изъявительным порядком и приходят в совет, который принимает решение о включении в федеральный перечень. Почему же здесь такая бешеная борьба? А я скажу почему. Потому что ежегодно 10 миллиардов рублей идет на оформление учебников. Вот и получается, что экспертная оценка выглядит так: я сам пою, сам танцую». Таким образом, в этом процессе оказывается слишком много заинтересованных сторон.

В итоге линеек учебников (так называется серия книг одних авторов, рассчитанная на несколько лет обучения) в федеральном перечне стало слишком много (например, по биологии их около 20), но они остаются невостребованными. Как считает министр просвещения, их число нужно сократить примерно до трех: все остальное может использоваться на уроках в качестве пособий, а плохие учебники следует изъять.

Кроме того, Васильева предложила вернуть советскую практику ставить имя рецензента на обложку учебника. Это побуждало относиться к оценке серьезнее, поскольку рецензент понимал, что работая спустя рукава он рискует своей научной репутацией. Другая идея Ольги Васильевой — привлекать академиков к написанию учебников даже для начальной школы.

Академикам пообещали больше контроля над выпуском книг, чтобы не могло случиться, что их рецензии остаются без внимания — как бывало, когда поверхностные заключения Российской академии образования перевешивали по важности подробные критические отзывы ведущих ученых. Но, как пояснил Алексей Хохлов, это не значит, что контроль будет административным, или что появится специальное юридическое лица, которое займется «цензурой» учебников с позиции науки.

Ответ на главный вопрос

В целом нововведения могут принести много пользы. Но вопросов эти доклады в научных кругах тоже вызвали немало. Если говорить о проекте «Базовые школы», то, во-первых, как на самом деле их выбирали? Как оценивали квалификацию учителей и готовность учеников? Формулировки довольно расплывчаты: возможно, академики смотрели только на регалии, и очень маловероятно, что они общались с преподавателями на местах. Кроме того, в муниципальном образовании интересантов не меньше, чем в выпуске учебников: что, если район или регион рекомендовал школы по слишком субъективным предпочтениям? Список не окончательный и будет пополняться, но этот вопрос все равно тревожит общественность: живое обсуждение уже началось в Facebook Константина Северинова, профессора Сколковского института науки и технологий и Ратгерского университета (Нью-Джерси, США).

Во-вторых, какой будет реализация? Пока подобных школ в стране единицы, все понимают, что создавать систему взаимодействия РАН с детьми — дело сложное и отчасти неблагодарное. Академики, которые не умеют или не хотят работать со школьниками, туда просто не придут, а со всеми учителями и детьми можно познакомиться лично, чтобы увидеть, готовы ли они к такому эксперименту. Как же это будет устроено, когда работа в школе станет для видных ученых обязаловкой? Как будут выбраны академики и члены-корреспонденты, которые будут участвовать в проектах?

Далеко не все захотят прийти в школы — а из тех, кто захочет, многие могут не справиться с задачей, ведь быть ведущим специалистом в научной области и быть хорошим педагогом — это совсем не связанные друг с другом качества, которые не обязаны сочетаться в одном человеке. На заседании не говорилось, будет ли среди академиков какой-то отбор и как их распределят по школам. Мало кто захотел бы увидеть в родной школе члена-корреспондента Олега Эпштейна, это знаменитое наследие РАМН, или другие неприятные знакомые лица, которых в РАН тоже хватает (а в том, что они захотели бы распространять свои идеи, вряд ли стоит сомневаться).

Идею рецензирования учебников, однако, пока не критиковали. Но и здесь не совсем понятно, как это будут делать. Кто будет решать эту задачу — все желающие академики или специальная экспертная комиссия? Если это комиссия, то кто в нее войдет, и не будут ли и здесь замешаны интересанты? Будут ли ученым платить за такую работу или это будет еще одна дополнительная общественно-полезная нагрузка? И если второе, то как наладить эффективную систему, если даже в peer review научных статей субъективность сидит на субъективности и невнимательностью погоняет? А ведь каждый из этих академиков и членов-корреспондентов не раз писал научные статьи, и хотя бы знает, как они должны выглядеть. Но мало кто из них, даже читающих лекции одаренным детям, может представить себе уровень обычных школьников, для которых предназначены учебники.

Сокращение числа учебников, одобренных федеральным перечнем, выглядит разумной мерой. Но не вмешаются ли тут не раз упомянутые участниками заседания интересанты? Если учебников мало — это плюс только тогда, когда они правда хорошие. Главное, чтобы не получилось, что выбор стал меньше, а качество осталось на том же уровне. Ведь в этом случае борьба за вхождение в «тройку лучших» вырастет еще сильнее, и даже достойные новые линейки учебников от других издательств уже не смогут вытеснить успешных конкурентов.

Дьявол кроется в деталях, и, чтобы после реализации даже самой прекрасной идеи добро победило, надо в них очень внимательно вникать. Нужна щепетильность, взгляд изнутри системы (но не затуманенный личным интересом), нужна продуманность каждого шага теми, кто будет претворять эту идею в жизнь. Именно поэтому успешные «хождения в народ» нередко начинаются по инициативе снизу, потому что тогда авторы идеи и ее исполнители понимают, зачем делают каждый шаг. Настроить такую систему сверху — и не точечно, как сейчас, когда таких школ в стране единицы, а в масштабах страны — огромная задача, и все зависит от того, как и кем она будет решаться.